38. Вторые архангельские гастроли
В сентябре месяце жизнь текла в обычном для меня ритме. В обычном для меня, но не обычном
для большинства. Так уж мы все устроены, что даже самые невероятные события, если они происходят регулярно, становятся
для нас обычными. Поэтому, «новостями» в жизни становится что-нибудь, изменяющее это «привычное» соотношение дел. В
начале сентября мне позвонил Кирилл Касаткин, тот самый молодой дипломат, с которым я познакомился после моего выступления
на пресс-конференции Фонда Народной Медицины в Историческом музее 29 марта 1989 года, и который организовал для меня
пресс-конференцию в МИДе. Мы с ним поддерживали связь друг с другом эпизодически, так как не только я не часто бывал в
Москве, но и он по своей работе почти постоянно находился в заграничных командировках.
Так вот, Кирилл, вернувшись из очередной своей командировки, на этот раз из США, позвонил мне и сказал, что, будучи
в Сан Франциско, он был в гостях у одного американского миллионера, эмигранта из СССР времён Второй Мировой Войны –
Гарри Орбеляна и рассказывал им обо мне. Сейчас супруги Орбелян находятся в Москве по поводу лечения жены Гарри Орбелян,
– Веры Ивановны у которой обнаружилась, так называемая, болезнь Бехтерева. Эта болезнь считается неизлечимой и все
попытки избавиться от неё на Западе не дали результата. И вот теперь они приехали в Россию с надеждой, что найдут помощь
здесь. Лечение в клиниках США и Западной Европы не принесло даже незначительного облегчения, и эта женщина уже была
вынуждена передвигаться с помощью палки.
Когда мы встретились, до отлёта обратно в США оставалось пару дней. С методом, подобным моему, Вере Ивановне не
приходилось сталкиваться ранее, поэтому ей было очень любопытно, что я с ней буду делать. У неё оказалась очень хорошая
чувствительность, и она очень хорошо переносила нагрузку, связанную с моей работой. Во время моей работы она увидела свои
собственные сосуды и нервы, и была очень сильно удивлена этим. Но ещё сильнее она удивилась, когда после концерта в этот
же вечер совершенно забыла о своей палке, без которой уже не могла обходиться довольно-таки долго. Всё это так потрясло её,
что она осталась в Москве ещё на десять дней, в то время, как её муж вернулся, как и планировал. Все эти десять дней я работал
с ней каждый день. Мы приезжали на квартиру её сына, Константина Орбеляна, уже тогда довольно известного дирижёра и
пианиста, который снимал квартиру в знаменитом Доме на Набережной.
В течение этих десяти дней я не только работал с Верой Ивановной, но мы все, включая её младшего сына Константина,
беседовали о разных аспектах жизни, особенно о паранормальных явлениях. И почти каждый день, Вера Ивановна говорила нам
со Светланой, что мы обязательно должны приехать в Америку, в Сан-Франциско. И что её старший сын, Джордж, был бы
безмерно рад с нами познакомиться.
Прошли десять дней и Вера Ивановна улетела в Штаты и стала звонить мне оттуда для продолжения курса своего лечения.
Она вновь стала говорить о том, что мы обязательно должны приехать в Сан-Франциско, что все её друзья узнав, что с ней
случилось в Москве, хотят пройти мой курс лечения, так как практически у каждого были свои болячки, от которых они хотели
бы избавиться. Вера Ивановна попала в США из фашисткой Германии, куда она была угнана немцами, которые остановили
трамвай, в котором она ехала, и забрали из него всех молодых парней и девушек для отправки в Германию на работы в качестве
рабов.
Она пыталась убежать от своего рабовладельца и оказалась … в концлагере. В 1941 году она закончила харьковский
медицинский институт и вышла замуж и … вместо больничной палаты оказалась в концлагере. Она была русской, как и
миллионы других парней и девушек, которые были угнаны в Германию. После окончания войны она попала в лагерь для
перемещённых лиц в западном секторе оккупации и … побоялась вернуться на Родину и оказаться уже в советском концлагере,
из которого уже навряд ли бы вышла живой.
Вновь в СССР она попала только в конце восьмидесятых, во время, так называемой, перестройки. И так случилось, что её
знал Кирилл Касаткин, который предложил ей встретиться со мной по поводу её неизлечимой, с медицинской точки зрения,
болезни. Как я уже писал ранее, я почти три месяца был в Германии в 1990 году, меня вновь приглашали поехать в эту страну.
Но, ситуация сложилась так, что два человека приглашали нас приехать в Сан-Франциско, Вера Ивановна была вторым человеком
из этого города, который приглашал меня и Светлану в этот славный город и… подумав некоторое время, мы решили что ехать
следует в США, так как я в Германии был, и мне, и Светлане хотелось посмотреть далёкую Америку…
Так или иначе, мы пообещали Вере Ивановне, что обязательно приедем в Америку. Одним из веских доводов в пользу Америки
был и тот факт, что Вера Ивановна говорила, что в Сан-Франциско меня уже ждут много потенциальных пациентов, которых
потрясло случившиеся с ней. Я предполагал, что она из круга богатых людей и у меня не будет проблем с пациентами,
способными заплатить за мою работу. Такой мой ход мысли, хоть и казался логически правильным, в действительности не имел
ничего общего с той самой действительностью и даже не потому, что в круге общения Веры Ивановны не было состоятельных
людей, но всему своё время.
А в сентябре 1991 года мы со Светланой ещё находились в Москве, и я готовился ко второй поездке в город Архангельск.
В конце сентября Светлана на несколько дней съездила к себе домой, проведать своих родителей и сына. Я периодически
созванивался с Дмитрием Рассказовым по поводу того, как идёт подготовка к моему курсу для врачей, о проведении которого
мы договорились ещё во время моего первого приезда. К организации моего курса активно подключилась Надежда Яковлевна
Аншукова, в то время главный врач лечебно-профилактического санатория Архангельска, на её плечах лежала организация курса
моих лекций для врачей.
Так получилось, что мне пришлось проводить два курса лекций каждый день, но об этом несколько позже. Так вот, буквально
за пару дней до нашего приезда в Архангельск, мне позвонил для уточнения графика Дмитрий Рассказов и между делом спросил,
не могу ли я сделать что-нибудь с кислотными загрязнениями вод в архангельской области? Дело дошло до того, что воды в
реках и озёрах области стали кислотными. Кислотные дожди стали нормой в области, в реках и озёрах рыба всплывала вверх
брюхом, в дельте Двины кислотная вода уничтожала флору и фауну Белого моря. Короче говоря, наблюдалась самая настоящая
экологическая катастрофа.
Причинами такого положения вещей стали отходы промышленных предприятий области, которые выбрасывали свои отходы,
нисколько не заботясь о последствиях их действий. Со временем экологическая ситуации в архангельской области стала критической.
Именно эту ситуацию мне обрисовал Дмитрий Рассказов и спросил меня: «Могу ли я что-нибудь сделать с этим?!». Я пообещал,
что попробую что-нибудь с этим сделать. В принципе, можно решить любую проблему, если найти правильный ключ к проблеме.
Мне удавалось решить весьма серьёзные проблемы и весьма успешно, об этом я уже писал ранее. И не видел, в принципе,
причины, почему не решить и эту.
Не откладывая дело в долгий ящик, я приступил к решению этой задачи, и в этом мне помогала Светлана. По аналогии с
решением проблемы с озоновым слоем, я решил расщепить кислоты во всех водах архангельской области – в реках озёрах,
болотах, грунтовых водах, другими словами везде, где была отравленная кислотами вода. Дело ещё и в том, что я, работая вместе
со своей женой Светланой над проблемой кислотности вод в Архангельской области, потратил на это дело пять минут и очистились
все реки, озёра, болота, грунтовые воды всей области, площадь территории которой равна 589,2 тысячи кв.км.
При этом прекратились и кислотные дожди, которые постоянно шли на этих землях, и при всей этой работе не погибла ни
одна рыба или растение, ни на суше, ни в воде! А ведь площадь этой области больше чем площадь всей Франции вместе с
островом Корсика (543 965 кв.км.), а Франция – самое большое по площади государство Европы! И, что самое интересное –
деревообрабатывающая промышленность в Архангельской области не перестала травить воду своими отходами, но, тем не
менее, и через шестнадцать лет после этой моей работы в октябре 1991 года, вода в архангельской области по-прежнему
чистейшая и самая лучшая в России!
И это – очередной факт, который «почему-то» никак не освещался ни в советской прессе, ни в российской! А ведь экологическая
катастрофа в архангельской области не была секретной, об этом писали многие газеты, сообщалось по областному радио и
телевидению. И в один день – всё исчезло, всё стало просто замечательно и при этом никаких мер со стороны государства не
принималось, да и не могли никакие государственные меры решить эту проблему; с «научной» точки зрения это НЕВОЗМОЖНО.
Но на то, что произошло, не последовало никакой реакции, хотя многие знали о том, кто и что сделал. Все предпочли в
очередной раз замолчать случившееся, как будто ничего невероятного не произошло. «Просто» средства массовой информации
перестали говорить о кислотности в воде и всё… все о ней забыли, как будто этой проблемы никогда и не существовало.
Видно специалистам приказали молчать, а все остальные так ничего и не заметили. Им уже «скармливали» другую информацию
и в таком количестве, что люди очень быстро забыли о кислотных дождях, дохлых рыбах в реках и озёрах. Этот метод манипуляции
общественным сознанием отработан давно и применяется тоже давно. Правда, кое-какая информация в прессу просочилась,
но её никто даже не связал с моей работой. И в первую очередь, потому, что явления, которые наблюдали люди, были весьма
необычными.
Видно, высокая географическая широта расположения архангельской области стала причиной того, что в то время, когда
я работал над проблемой очистки воды в архангельской области, голографическая проекция моих рук проецировалась на небе.
Вот, что видели очевидцы:
«…Многие сельчане наблюдали после описанной картины ещё более необыкновенную. Своего рода небесное
послание-предупреждение. От чего? Над этим стоит задуматься. Итак, примерно в 18.15 (2 октября 1991 года) те, кто решил ещё
понаблюдать за небом, увидели и рассказали мне вот, что: в том месте, где исчезло первое облако с «пятном» кругом, вдруг
появилось второе, огромных размеров – в полнеба – ярко-зелёное пятно. Из второго «облака» стала явственно вырисовываться
«рука», по очертаниям очень похожая на человеческую – до локтя. Рука с указывающим вверх перстом – с незапамятных времён
знак предостережения.
Итак, «рука» была поднята вверх, указательный палец – выпрямлен, остальные четыре пальцы прижаты. Постояв в таком
положении около пяти минут, «рука» стала медленно опускаться от плеча. И опускалась ни много, ни мало – полчаса. Когда
опустилась полностью, указательный палец был направлен в сторону пристани Наволок, что неподалёку. Вдруг у кончика
указательного пальца возникло красное свечение, которое начало подниматься вверх по невидимым «сосудам» «руки». Когда
свечение поднялось до локтя, очертания «руки» в этом месте стали изменяться, она удлинилась (как будто отделяемая от
остальной части объекта), затем картинка стала постепенно меркнуть и исчезла совсем». («Советская Онега» за 12 октября
1991 года).
Многие дети, которые были на моих первых выступлениях в Архангельске, указывали в небо и говорили, что видят дядю
в небе! К сожалению, никто не сфотографировал это явление тогда в Архангельске. Нечто подобное сфотографировали значительно
позже, в 2002 году в США, когда я работал по нейтрализации супершторма «Лили», фотографию опубликовали в нескольких
журналах под названием «Руки Бога», а затем объявили фальшивкой и начали травлю автора. Но это случится через много лет,
а тогда в Архангельске было очень много разговоров, несколько публикаций и через некоторое время об этом забыли. Любопытно
то, что очевидцы наблюдали проекцию моей работы в небе с сильным замедлением…
На следующий день после этой работы мы со Светланой должны были отправиться на поезде в Архангельск. Мы должны
были ехать вместе с нашим другом, но… из-за невероятной по тем временам пробки на Садовом кольце мы опоздали к отправлению
поезда, когда мы выбежали на нужный перрон, то увидели удаляющийся «хвост» поезда на котором должны были уехать. Это
нас расстроило, но не остановило.
Благодаря знакомому, мы достали два билета на самолёт и вместо поезда отправились в Архангельск на самолёте. Мы
сообщили об изменении нашего прибытия Дмитрию Рассказову, и он нас встретил в аэропорту Архангельска. Обустроившись
в гостинице мы ознакомились с достопримечательностями Архангельска. Если я во время первого своего приезда имел некоторое
представление об этом городе, то Светлана приехала в него первый раз, хотя со своими концертами она объездила почти весь
Советский Союз, но так получилось, что в Архангельск судьба её никогда не приводила…
|