2. Детский сад мы пропускаем

В 1968 году я стал школьником сперва СШ N 6, а затем – СШ N 7, которую и закончил в 1978 году с двумя четвёрками в аттестате и несколькими похвальными грамотами. Не буду чрезмерно долго останавливаться на этом периоде моей жизни, так как мои школьные годы мало отличались от оных моих сверстников. Может быть, лишь тем, что я никогда не прогуливал занятий, но всегда был очень рад когда уроки отменялись по тем или иным причинам.

И, как и любой другой мальчишка, с нетерпением, как манны небесной, ждал каникул, особенно летних. Правда, мои интересы вне школы, во многом отличались от увлечений и занятий моих одноклассников. Я облазил все ближайшие овраги и проверил лично глубины всех ручьёв, организовывал «научные» экспедиции в окрестности горы Змейки, что не встречало желаемого понимания со стороны мамы.

Мне часто приходилось «уничтожать следы» этих экспедиций по окрестным ручьям и болотам, застирывая, в ближайшем же ручье, штаны и отмывая от грязи свою обувь. И очень часто приходилось появляться к обеду в ещё мокрой одежде, что естественно не оставалось не замеченным моей мамой, со всеми вытекающими из этого последствиями.

При этом, в моих карманах часто можно было обнаружить ящерицу или лягушку. Я притаскивал домой ужей, выпавших из гнёзд птенцов, иногда я и сам «помогал» птенцам в этом. Ко мне тащили подранков и я пытался их выходить и выкормить, как и птенцов, и довольно часто мне это удавалось.

Очень любил рыбачить, лепить из пластилина фигурки людей и животных и, как многие говорили, они у меня получались весьма недурственно. Любил рисовать, учась этому самостоятельно, делая карандашные репродукции картин старых мастеров. Особенно меня завораживали картины Леонардо Да Винчи, Рафаэля, Рембрандта, Васнецова, Брюллова.

Используя иногда простой карандаш, иногда цветные, я пытался максимально приблизиться к оригиналам этих старых мастеров. Модерновое искусство не вызывало в моей душе практически никакой реакции. Придумывал и чертил чертежи разных устройств и машин и на некоторые из них получал дипломы. Любил работать с деревом. До сир пор помню ощущение поверхности доски после того, как по ней пройдёшься рубанком… В школе весьма неплохо освоил токарные станки по металлу и дереву.

И, конечно же, я читал. Где-то, после четвёртого класса, я стал читать «запоем», перечитал по несколько раз весьма неплохую и довольно большую, для того времени, отцовскую библиотеку, всё что смог найти интересного в школьной и городской библиотеках, и то, что приносили интересного читать отец, брат, сестра.

Книги по фантастике, приключенческие, исторические, сказки и просто хорошие книги, вне зависимости от тематики, стали моими друзьями. Моё увлечение книгами никоим образом не мешало мне в учёбе, а даже наоборот, было значительной помощью. Дело в том, что я читал книги и по физике, астрономии, биологии, философии, истории, геологии, антропологии и т.д.

К тому же, подготовка к занятиям занимала у меня не более получаса. Единственное, к чему у меня не лежала душа – так это изучение английского языка. Он был, как бы, мёртвым для меня. Все остальные предметы были мне чрезвычайно интересны. Мне было достаточно один раз внимательно послушать объяснения учителя или один раз прочитать учебник, чтобы запомнить материал. Да и большинство моих школьных учителей были настоящими педагогами. И на память я не жаловался никогда, хотя, к сожалению (или к радости), моя память не была фотографической. Тем не менее, пройденный материал не «вылетал» через второе ухо.

* * *

Я ещё в школе обратил внимание на противоречия в системе представлений о природе. Но не придавал этому серьёзного значения, так как предполагал, что школьная система образования есть, ни что иное, как азы представлений о природе и только высшая школа даёт представление о цельной картине мироздания.

После окончания школы, передо мной возник вопрос – куда пойти учиться? Хотелось охватить всё, что было, в принципе, невозможно. Тогда, в моём представлении, университет был чем-то недосягаемым и недоступным, и я решил, что мне даже не стоит пробовать поступать на физический факультет, на втором месте, по интересам, у меня стояла биология, и я решил поехать поступать в Иркутский Университет, на биологический факультет, который мне посоветовали, как один из лучших университетов союза, где была одна из лучших школ биологии.

Мои родители никак не пытались влиять на моё решение и снарядив меня, посадили на самолёт, и я отправился в славный город Иркутск, раскинувшийся на берегах реки Ангары, в непосредственной близости от удивительного озера Байкал. Тайга потрясла меня, ничего подобного я не видел. Практически сплошной лесной массив начинался буквально сразу за чертой города…

С перепугу я подготовился к вступительным экзаменам по двухтомнику биологии американского учёного Вили, что, как оказалось позже, соответствовало двум курсам изучения биологии университета. Я знал материал практически наизусть и как следствие, сдал устный экзамен по биологии без подготовки на отлично, так же, как и экзамен по химии. Но, на сочинении, меня срезали.

Как выяснилось позже, уже была выбрана квота для русских, надо было давать дорогу к высшему образованию «малым народам», основную массу среди которых составляли почему-то еврейские дети. Я подал документы на вечерний факультет и уже вновь сдал на отлично один экзамен, когда меня попросили освободить общежитие. Я попытался снять угол, но безуспешно и был вынужден забрать документы.

Меня пытались уговорить в приёмной комиссии не делать этого, но мне ничего другого не оставалось. Я вернулся домой и, через некоторое время, стал работать на заводе N 411 Гражданской авиации г. Минеральные Воды, на котором я проработал до мая 1979 года. Меня определили в радиоцех, в так называемую, группу драгметаллов. Моя работа заключалась в том, чтобы изымать из отработавшей своё радиоаппаратуры золото, платину и серебро.

Это «изымание» заключалось в том, мы все разбирали эту списанную аппаратуру на части, разбивали молотками разные типы реле, переключателей и т.д. Как ясно из описания – работа очень «творческая». Тем не менее, я смог сделать её творческой для себя. Я просто решил устроить соревнование с самим собой, другими словами, я решил поставить себе задачу – сколько, к примеру, реле я смогу разбить за час, желательно не попадая по своим пальцам. После чего ставил себе задачу разбить на пять реле больше и т.д.

В результате, нудная, бессмысленная работа приобретала для меня смысл преодоления самого себя и стала приносить моральное удовлетворение, когда мне удавалось выполнить поставленную себе самому задачу. В этой группе со мной вместе работало несколько парней, попавших на эту работу после увольнения из армии. Мастером был выпускник физического факультета университета. На зарплату учителя он не мог содержать свою семью и был вынужден пойти в «рабочий класс». Единственной женщиной в группе была учётчица.

Когда я появился на работе в первый день, меня тут же стали «прощупывать», как это делается со всеми и везде. И, когда выяснилось, что я не пью, не курю, не ругаюсь, не гуляю и т.д., мне авторитетно заявили – что, менее чем через месяц, я буду, «свой в доску». Что они под этим подразумевали, я думаю, не сложно догадаться.

Но, менее чем через месяц … все они клялись мне, что они бросают пить, курить, ругаться. За каждое нецензурное слово накладывался штраф в десять копеек, с тем, чтобы потом эти деньги можно было использовать для культурных мероприятий. И, как ни странно это может показаться на первый взгляд, эта копилка оставалась практически пустой. И если у кого ещё по привычке и срывалось ругательство – ребята извинялись передо мной за это.

Мне открывали свою душу и искали поддержки в трудную минуту. С мастером мы дискутировали и спорили по вопросам физики и астрономии и практически всегда я выходил победителем в спорах.

Наверно, для большинства, сложно представить такое, но это было, и я не думал об этом, как о чём-то особенном. Я просто был уверен, что смог их убедить в правильности тех или иных действий и не более того. В то время я был весьма наивен думая, что всё дело только в правильном объяснении человеку сути проблемы, чтобы изменить вредные привычки. У меня был только мой опыт, лишь на него я мог полагаться и серьёзно предполагал, что подобное происходит со всеми.

* * *

На заводе я проработал до середины мая 1979 года, после чего уволился и стал готовиться к поступлению в харьковский университет, на радиофизический факультет. Харьковская школа радиофизики считалась, в то время, лучшей в Союзе. На этот раз, я отправился в город Харьков. Устные экзамены по физике и математике я сдал на отлично, два письменных на тройки и… я стал студентом. Эти тройки были первыми и последними за время обучения в университете.

Интересно то, что письменный экзамен по математике включал задачи из разделов высшей математики, которые не изучались в школах. Перед поступлением в университет я не только полностью освежил школьную программу по математике, но и изучил много дополнительного. И, тем не менее, некоторые задачи письменного экзамена были мне просто не знакомы.

Подобная система позволяла контролировать, кто может стать студентом, а кто нет. Достаточно было, только для «желательных» абитуриентов, пройти «специальную» подготовку перед вступительными экзаменами и, если ты не полный идиот, поступление было гарантировано.

Очень часто задачи для письменного экзамена по математике составляли те же люди, что и подготавливали «желательных» абитуриентов. Подобная тактика применялась практически повсеместно и не только в отношении математики. Немало студентов, из этих «желательных» абитуриентов, получивших на вступительных экзаменах пятёрки и четвёрки, первую сессию, как и все остальные, еле вытягивали на тройки. А несколько человек из них были отчислены.

Я это написал не столько для того, чтобы показать, какой я «замечательный», а для того, чтобы показать существовавшую систему контроля поступавших в высшие учебные заведения в Советском Союзе, позволявшую допускать к высшему образованию, в основном, только представителей «малых народностей», вернее, одной «малой народности».

Всё, вроде бы, легально, даже печатались книги для поступающих в ВУЗы со всеми примерами из вступительных экзаменов по математике, физике и т.д. Кстати, по которым я тоже готовился при поступлении. Только, если абитуриент не знает, чего следует ожидать на письменных экзаменах именно в этом году, вероятность того, что он (она) станут студентами, очень мала. Даже наличие талантов не гарантирует успеха. В то время, как «правильно» подготовленная серость – гарантированно становилась студентом. Подлая, лицемерная система контроля высшего образования. Хотя, внешне всё выглядит вполне пристойно.

Конечно, я понял это не тогда, в свои студенческие годы, тогда всё казалось честным и правильным. А только сейчас, когда пришлось мысленно вернуться во времена своей молодости и взглянуть на происшедшие события под углом зрения своего опыта и понимания, пришедших с годами...

Скачать и читать дальше